ВОЛЖСКАЯ ПРАВДА. 31.05.1984 г.
В МОРЕ ОБЕЛИСКОВ НЕТ
Г. БЕЛИМОВ
Идя навстречу знаменательному юбилею — 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне, — надо шире развернуть работу военно-патриотическому воспитании». Следует с еще большей настойчивостью воспитывать у молодежи чувства любви к Родине и ненависти к ее врагам, высокую политическую, классовую бдительность, постоянную готовность к подвигу.
Из речи товарища К. У. Черненко на всеармейском совещании секретарей комсомольских организаций 28 мая 1984 года.
Минувшим летом заведующий нештатным отделом редакции по туризму к экскурсиям, член правления городского клуба туристов, инженер Геннадий Степанович Белимов побывал в качестве спортсмена-аквалангиста и корреспондента нашей газеты в подводной экспедиции николаевского клуба «Садко», члены которого вот уже 20 лет ведут на Черном море поиск и обследование погибших в годы войны советских боевых кораблей. Предлагаем вниманию читателей очерк Г. С. Белимова по материалам экспедиции.
— Валентин, вира помалу. — Владимир Туровский, не глядя в сторону бородача Кузнецова, стоящего у пульта кормовой лебедки, дает, наконец, команду на подъем орудия, и все напряженно замирают на своих местах. Сквозь завывание электромотора отчетливо слышатся поскрипывание тросов, шорохи и трески нагружаемой конструкции стрелы. Чувствуется, как палубе корабля слегка оседает под тяжестью скрытого толщей воды груза.
— Стоп лебедке!
— Корма ушла на пятнадцать сантиметров! Крен на правый борт два с половиной градуса! — тотчас докладывают наблюдающие.
— Троим перейти на левый борт... Еще вира, вира... Стоп! Володя, взгляни-ка, что с пушкой: оторвали от палубы или она еще на месте? Только осторожнее.
Пауза дает возможность передохнуть, закурить из чьей-то одной пачки. Поглядываем не мерцающую солнечными бликами воду, куда ушел с аквалангом Шкуратовский. Минута, другая...
Нормально идет! — сообщает всплывший у трапа Володя,— На полметра подняли, только казенник чуть касается палубы. Молодец, Павел, классно застропил, тянем почти горизонтально...
Пашка Пержинский, моторист по судовой роли, великолепный ныряльщик и немножко франт по сухопутным своим привычкам, тут же удостаивается увесистого дружеского тумака: «Грудь вперед, когда боцман хвалит!»
Подъем 130-миллиметрозого орудия главного калибра с монитора «Ударный» продолжался.
Медленно, с остановками крутится барабан лебедки. На палу6е непривычно тихо, все серьезны, сосредоточенны, лишь изредка следуют команды Туровского, начальника очередной экспедиции клуба «Садко», участником которой на этот раз довелось быть и мне.
Надо сказать, интерес к делам украинских спортсменов у меня неслучайный и давний. Лет пять назад я даже предпринял попытку попасть в экспедицию по обследованию погибшей советской подводной лодки, однако тогда выяснилось, что корабль лежит в минном поле, и поэтому работы самодеятельных аквалангистов в зоне его гибели были приостановлены. Недавняя моя встреча с николаевскими подводниками в бухте витязь на Японском море счастливо решила вопрос с участием в их поиске.
Знакомство с клубом, с ребятами обогатило живыми необычными впечатлениями. Вполне книгу можно было б написать, об их находках и приключениях под водой. А сколько неизвестных героических страниц открылось подводным следопытам за эти годы? Бесценные реликвии с кораблей, боевое оружие, документы хранятся ныне во многих музеях; наиболее интересные находки переданы в архивы Министерства обороны СССР. Дела и заслуги николаевских аквалангистов широко известны на Черном море — мне в том не раз доводилось убеждаться.
Та последняя летняя экспедиция николаевцев была насколько необычной. Впрочем, о любой другой можно сказать то же самое — без новизны ни одна не обходится. И все же на этот раз было, пожалуй, особенно трудно: таких тяжелых грузов они пока не поднимали. Вес орудия больше восьми тонн! Выдержит ли лебедка?
Еще зимой, готовясь к экспедиции, садковцы специально для этой цели установили более мощную стрелу, усилили ее крепление, поменяли стальные тросы.
Хлопот с переоборудованием было много, а вот как они оправдаются — выяснится лишь в эти минуты.
Из воды показался массивный гак, туго натянутые стропы.
— Еще медленнее... Следить за креном.
Громадное, в коросте многолетнего шлака, облепленное мидиями, из морской пучины появляется черное тело пушки. С длинного ствола, громоздкого казенника стекает мутная вода, отваливаются куски ила.
Даже в таком виде орудие выглядит грозно...
Когда под стальную махину подвели понтон и пушка опустилась на место, над морем, точно вздох облегчения, грянуло дружное «Ур-ра!».
Находку облепили со всех сторон. Скребками, ломиками сбивали накипь, ощупывали механизмы. Некоторые детали еще вращались, двигались, даже смазка кое-где сохранилась, однако и ржавчина оставила глубокие следы: более сорока лет пушка лежала в морской воде.
Осмотром орудийного замка занялся Валентин Лихтанский, опытный экспедиционник, один из основателей подводной секции, а по нынешней должности — начальник Николаевского самодеятельного клуба «Садко» ДОСААФ. Через его руки прошло немало боевого оружия и иных опасных находок со дна моря. Сейчас был как раз тот случай, когда требовался его опыт.
Однако замок не открывался. Похоже, его намертво заклинило, когда от взрыва фугасной бомбы ствол сорвало с лафета и швырнуло на палубу корабля. Лишь вымыв струей воды ил из жерла пушки, убедились: последний снаряд ушел по цели...
Вечером долго не расходились по кубрикам. Не сговариваясь, по давней традиции, экипаж поискового судна собрался на баке за сборно-разборными корабельными столами, на которые догадливые вахтенные уже ставили миски с печеньем, сахаром, повидлом, а к ним — чайники с кипятком, крепко заваренным сложной смесью разных марок чая, трав и специй. Впрочем, за чай особенно не спешили приниматься: воспоминания, разговоры.
Такой нынче день. Удачный для начала.
Шура Карпов, один из томских аквалангистов, не первый год участвующих в экспедициях николаевцев, уже подстраивал гитару.
Экспедиционное судно «Анатолий Елкин», бывший минный тральщик, подаренный клубу военными моряками, покачивало на разгулявшейся волне. Далеко на Кинбурнской косе, длинной узкой полосой отделявшей Егорлыцкий залив от моря, мерцали редкие огоньки; в небе, в той стороне, изредка вспыхивали бледные всполохи надвигавшейся грозы.
— Ты помнишь историю с Кудрей? Когда тралом за мину зацепились и он полез осматривать? — обращаясь к Лихтанскому, начал Володя Шкуратовский одну из множества своих баек, связанных с экспедициями «Садко». — Как было-то? Подплывает — точно: она, рогатая, немецкая, запуталась в сети. Чуть дыша, осторожно обходит ее... Видит: дыра в боку. Ну, у него от сердца отлегло: безвредная. И тут он возьми да и сунь туда руку...
Володя, а для клубной молодежи Владимир Михайлович, улыбчивый, чуть полнеющий, с короткой стрижкой волос, в неизменной тельняшке, словом, типичный боцман, каковым он и значится на судне, мастерски держит паузу, потом с нарастанием голоса продолжает:
— Ка-ак вдруг оттуда фуганет! Муть столбом, темень... Он лег на дно и не поймет — жив или нет... А что оказалось? бычки облюбовали чертову посудину, ну и вышел у них с Виталием конфликт.
Это я, Валентин, к вопросу об опасностях, о снарядах, что встречаются под водой... — пояснил он, переждав смех, — Тут так без головы не лезь. Тогда у острова Змеиного подлодку нашли, — расскажи, ты курсе.
...Подводную лодку садковцы обнаружили, когда вместе со службой гидрографии флота обследовали дно близ острова Змеиный.
Она лежала на песчаном грунте на глубине тридцати пяти метров, накренившись на правый борт. Носовая часть лодки была оторвана — вероятно, от взрыва мины и сдетонировавших торпед. В одном из поврежденных аппаратов виднелась черная сигара торпеды. Кормовые аппараты были задраены крышками, но и там были торпеды.
Тип лодки определили сразу — «Щ», «Щука», как ее уважительно звали на флоте. Кормовой и рубочный люки корабля были открыты, однако без света, с громоздкими аквалангами, Федотов и Коновалов, обследовавшие лодку, лезть внутрь не решились.
Позже от военных моряков, которым была поручена подготовка работ по подъему ПЛЩ, николаевцы узнали, что вокруг нее было обнаружено и обезврежено несколько торпед и немецких донных мин. Но подъем осложнялся тем, что это могло привести к самопроизвольному взрыву боекомплекта в кормовых аппаратах. Коррозия от морской воды за сорок прошедших лет сделала свое дело...
Погибшим советским кораблем предположительно считается лодка «Щ-208», которой командовал капитан-лейтенант Николай Михайлович Беланов. Ее судьба неизвестна с 8-го сентября 1942 года. Из 42-х членов экипажа никто, по-видимому, не спасся.
— В эти дни, как известно, неподалеку от Болгарии ведутся работы по обследованию другой советской лодки, «Щ-204», — неспешно, с мягким украинским акцентом, завершает свой рассказ Лихтанский. — С нее подняли судовые документы, штурманский журнал, списки моряков. Они уже не будут числиться без вести пропавшими... Настанет срок и мы узнаем подробности про «нашу» подлодку, у Змеиного.
На время тихо становится на палубе. Слышно, как плещет у борта неспокойная волна, приглушенно рокочет в чреве тральщика старенький дизель-генератор.
Кому-кому, а им, николаевским рабочим, инженерам, учащимся школ и ПТУ, объединенным страстью к подводным исследованиям и благородной целью военно-патриотического поиска, известно, как цепко море хранит свои тайны. Вырвать их у него, назвать поименно безвестных героев, воссоздать последние страницы подвигов погибших кораблей — такая задача по плечу лишь единомышленникам.
И клуб, несомненно, может гордиться результатами общего труда. За два десятилетия страница за страницей воссозданы биографии ряда черноморских кораблей: эсминцев «Фрунзе» и «Бойкий», знаменитых буксиров «Тайфун» и «Байкал», минного заградителя «Колхозник», монитора «Ударный» и других.
В 1979 году в Казачьей бухте под Севастополем был обследован бомбардировщик «Ил-4». Обнаруженные останки пилота лейтенанта Голубева и его боевых товарищей Васильева и Кузнецова с почестями захоронены на украинской земле.
А тайна шхуны «Дельфин», подорвавшейся не плавучей мине вскоре после освобождения города Николаева? С нею погибли документы 1-го гвардейского укрепрайона, в составе которого сражались безвестные двенадцать саперов-армейцев из знаменитого морского десанта Константина Ольшанского, предотвратившего взрыв николаевского порта и во многом способствовавшего быстрому взятию города советскими войсками.
Всюду видны тяжкие разрушения, искореженный металл, смятые, загромождающие палубу листы обшивки, какие-то конструкции. Широкие трещины прорезали палубу, сквозь открытые трюмные люки, зияющие провалы проглядывают переплетения труб, механизмы машинного отделения корабля. Стайки бычков, зеленух бросаются врассыпную из-под рук.
Вид боевого корабля сжимает сердце тоской.
На нем, флагмане Дунайской флотилии, с первых часов войны вступившем в бой с гитлеровскими захватчиками, сражался экипаж в сто с небольшим человек. Почти месяц советские моряки громили из тяжелых орудий танковые и моторизованные пехотные дивизии фашистов, рвавшихся в Южную Бессарабию. Лишь когда создалась угроза блокирования флотилии на Дунае, моряки пошли на прорыв.
Потом были бои на Днепре, Буге...
Последнее сражение — с эскадрильей «юнкерсов» — «Ударный» принял в Егорлыцком заливе 20 сентября 1941 года. К тому времени команда монитора сильно поредела, в корабельном лазарете не хватало коек для раненых.
Речной крейсер стая братской могилой для нескольких десятков отважных черноморцев, исполнивших свой воинский долг до конца.
Он и сейчас стоит носом в направлении села Ивановка, через которое к Тендровскому укрепрайону пыльными степными дорогами рвались немецкие танки. Орудия монитора безостановочно молотили по вражеским колоннам.
Когда аквалангисты, впервые побывали на «Ударном», они обнаружили, что правый его якорь отдан, цепь под углом уходит в грунт. На главном пульте управления включатели стояли в положениях «якорь» и «левая машина», телеграф застыл на указателе «полный назад». Стало очевидным, что, когда бомбардировщики волна за волной набросились на почти не защищенный от нападения с воздуха корабль, командир пытался оборвать якорную цепь.
Громыхали орудия и пулеметы, свистели осколки, вой пикирующих самолетов заглушали разрывы бомб. Прямым попаданием «фугаски» тяжелое орудие сбросило с лафета на палубу, затем перевернуло, башню спаренного 45-мил-лиметрового орудия... Гибли люди, крики раненых глохли в грохоте боя.
«Ударный» горел, черный дым клубами стлался над морем, его озаряли частые вспышки орудийных выстрелов. Пока корабль не погрузился в воду, последнее уцелевшее орудие продолжало вести огонь.
— Смотри сюда! — с трудом разбираю я невнятное бормотание Саши Бондарца, вместе с которым мы обследуем «Ударный». Он выковыривает что-то ножом из серой коросты ракушек, протягивает мне.
Снаряд от 45-миллиметровой пушки! Только теперь различаю плотные ряды длинных цилиндров, едва ли не на четверть заполняющих орудийный погреб.
А потом, чуть в стороне, мы по очереди возимся с турелью от счетверенного пулемета «Максим», служившего защитой против вражеских самолетов. Она вращается удивительно легко, точно смазанная лишь накануне.
Но вот в зеленоватой мгле возникают черные цапфы и казенник орудийного ствола. Это второе из орудий главного калибра «Ударного», которые нам необходимо поднять. Длинный ствол свисает с борта, из груды металла торчит искореженный щиток. Витые стропы — Пержинский и Олег Ильвес поработали! — надежно опутали тело пушки.
Нам остается лишь связать стальные проушины и поточнее подвести «Елкин» к борту монитора.
…И вновь взвивается на мачту тральщика сине-белый флаг «Альфа», означающий, что на данном месте идут подводные работы. Все заняли свои места, Шкуратовский и Чаплыгин с аквалангами наблюдают за начавшимся подъемом орудия.
Вдруг — взволнованная команда: «Отставить подъем!».
Под орудием и на элеваторе рядом обнаружены тяжелые 130-милиметро вые снаряды. Чтобы принять вернее решение, Владимир Туровский сам облачается в гидрокостюм.
Заключение экспедиционного совета объявляется на вечернем разборе: необходимо убрать часть снарядов.
...Десять часов подряд, сменяя акваланги, мы вытаскиваем из-под нагромождения железа 40-килограммовые туши снарядов, обвязываем их капроновыми концами, затем на яле осторожно отводим подальше от корабля. Снаряд за снарядом, рейс за рейсом...
Зато потом, через несколько дней, когда все готово к работе, подъем орудия происходит за считанные минуты.
За этот раз за операцией наблюдают гости из Москвы: жена писателя-мариниста А. С. Елкина Маргарита Викторовна и журналист Арсений Рябикин. С обоими садковцев связывает давняя многолетняя дружба. Именем Анатолия Сергеевича Елкина названо поисковое судно, память о нем, не раз приезжавшем к ребятам, много сил и труда отдававшем становлению клуба, бережно хранится николаевскими подводными следопытами.
Его заветы — патриота Родины, замечательного писателя-коммуниста, ученого и общественного деятеля — остаются незыблемым моральным законом для всех поколений садковцев.
Одна из заповедей клуба, подсказанная жизнью и делом, которым занимаются николаевские аквалангисты, состоит в том, что дело это можно выполнять, только имея чистые руки и помыслы. Она выполняется неукоснительно, хотя, разумеется, никто специально за этим не следит. Просто такова атмосфера в клубе. Плохой, хитрый, недобрый человек уйдет сам, его сущность неизбежно проявится в первой же экспедиции.
Впрочем, до экспедиции тоже очень многое познаете.
Как ни тяжел труд в дни поисковых исследований, а он действительно тяжел ведь все самим: от камбузных вахт до управления сложным современным кораблем, — еще более самоотверженная работа требуется на земле. И она не на месяц — на весь год.
Ремонт судов (их у клуба несколько), восстановление стареньких, трижды отработавших ресурс двигателей, содержание сложного подводного оборудования, переписка, архивный поиск... Не только выходные дни, но и многие-многие сверхурочные часы после работы необходимы, чтобы вести столь сложное хозяйство. Недаром большинство членов «Садко» отменно владеют и электросваркой, и газорезкой, и в электронике смыслят, и моторы чинят, и борщи, кстати, великолепно готовят. Наблюдая это, понимаешь, что только труд, большие интересные цели способны сложить настоящий коллектив единомышленников. Как порой не хватает этих компонентов молодежным клубам и секциям, которые лишь уповают на чью-то помощь и поддержку извне! А надо — самим.
Кстати, ведь все, что затевает клуб, делается на основе полной самоокупаемости. «Садко», пожалуй, единственный самодеятельный подводный клуб в стране, который вообще не пользуется никакими дотациями от государственных организаций.
Каким образом удается?
Трудом, выполнением подводных, и, случается, надводных работ для различных ведомств и предприятий. Прокладка кабелей связи и трубопроводов, расчистка верфей, изыскательские, проектные работы... Все это делается членами клуба во внерабочее время и главное — на высоком профессиональном уровне. Ведь в составе «Садко» инженеры, строители, конструкторы, рабочие-корабелы разных профессий.
«Сейчас не мы ищем работу, а нас ищут», — запомнилась фраза из разговора с председателем совета клуба энергичной, взыскательной, бесконечно увлеченной подводным поиском Валентиной Мельниковой.
И при этом — ни рубля себе в карман. Любые доходы — они, бывает, достигают нескольких десятков тысяч — идут на счет клуба. Из заработанных средств обеспечиваются и поисковые экспедиции, и ремонт плавсредств, и приобретение различного снаряжения.
А ведь, казалось бы, можно и не все переводить на банковский счет клуба. Разве лишний прибыток в доме помешает? Кто осудит?
Но ведь корысть, она, как ржа... И то, что ей нет места в клубе, наверняка способствует крепкой дружбе разных по возрасту и положению людей и долгой — на два десятилетия! — успешной их деятельности. А еще, конечно, романтика, благородная цель, отзыв людей, который, как утверждает Валя Мельникова, удваивает силы.
...Последней в те дни поднимали ходовую рубку «Ударного». Она лежала неподалеку от монитора, вероятно, сброшенная чудовищным взрывом сдетонировавших боеприпасов, и была наполовину занесена илом.
С изъеденного ржавчиной железа стекала черная воде, постепенно обнажая пол рубки от грунта.
Мы молча смотрели на пулевые и осколочные пробоины, буквально изрешетившие ограждение и пол корабельного мостика. Их было не сосчитать... Сюда, по центру управления кораблем прицельно били фашистские летчики. Искореженное рулевое колесо, обгоревшие, забитые пеплом, в окалине, остатки каких-то приборов, стойки румпеля, гирокомпаса.
Вдруг с пластом ила в воду скользнул какой-то предмет. Шкуратовский нырнул за ним с аквалангом и долго не появлялся на поверхности. Потом он всплыл... На судне смолкли разговоры, смех.
Так на ходовом мостике были найдены останки человека: череп, несколько костей.
Кем он был, безвестный герой? Рулевым матросом, сигнальщиком, а может, старшим офицером, командовавшим с мостика боем? Наверное, это останется тайной.
Но кем бы ни был этот советский моряк, его останки будут захоронены на месте мемориального памятника погибшим воинам Дунайской флотилии, который ныне возводится в Очакове.
Все материалы, поднятые с «Ударного», орудия, другие находки поступили в музеи Николаева. Труд садковцев был оценен по достоинству.
На днях, готовя к печати этот очерк, я позвонил в Николаев Валентине Мельниковой. Хотелось уточнить их планы на новый легкий сезон.
Сквозь шорохи и трески телефонной связи донеслось отчетливо: «Возобновляем поиски Дельфина»...
Значит, решились…
Минувшим летом, как раз в день моего приезда в Николаев, в гости к ребятам пришел пожилой человек в морской форме.
Это был бывший краснофлотец, а ныне преподаватель мореходного училища в г. Килия Е. С. Щербина. Он сказал, что был свидетелем гибели «Дельфина». Надо ли говорить, как были взволнованы садковцы. Тут же были разложены на столах подробные карты, началось заинтересованное обсуждение. Версия местоположения судна существенно отличалась от всех иных сведений... Ее следовало непременно проверить.
Как сообщила Мельникова, в экспедиции примут участие и томские аквалангисты, сконструировавшие чувствительный подводный магнитометр, который неплохо зарекомендовал себя при опробовании.
В море не бывает обелисков. Лишь на морских картах и в лоциях трехчерточным крестом отмечается место затонувших кораблей. Долгота и широта — вот и все, что бывает известно о последнем пристанище кораблей и экипажей.
Но на земле остается память...
Ее сохранением и увековечением занимаются многие люди в нашей стране. Одни из них — молодежь из клуба «Садко». И как бы цепко ни хранило море свои тайны, шаг за шагом, крупица за крупицей оно открывает их людям, уступая упорству, воле, целеустремленности энтузиастов. Скажем же спасибо им за их опасный и трудный поиск...
Г. БЕЛИМОВ,
участник экспедиции