Журнал СПОРТСМЕН-ПОДВОДНИК №50 1978 г.
«САДКО» ВЕДЕТ ПОИСК
А. КОРЧАГИН,
инструктор подводного спорта
Я листаю толстую, изрядно потрепанную тетрадь в зеленом переплете. На некоторых страницах чернила расплылись. Это следы соленых морских брызг. В тетради дневниковые записи, которые я вел в течение десяти лет о подводных поисках. Зеленая тетрадь — ровесница нашего клуба «Садко». Она поможет мне рассказать о последних походах по местам боев Черноморского флота.
Поход первый
К этому походу готовились всем клубом, хотя не все могли участвовать в нем. Цели и планы поиска требовали идеального состояния не только снаряжения для погружений под воду, но и различной вспомогательной техники. Налаживали и регулировали механизмы водолазного катера «Искатель», собирали и сваривали узлы подъемного устройства на грузовом понтоне «Диоген». Со своим свободным временем не считались. До поздней ночи на берегу можно было увидеть энтузиастов клуба электросварщика Виталия Кудрю, руководителя первой поисковой партии Анатолия Копыченко, механиков Павла Реттера и Валерия Аполлонова, Сергея Колобова и Валерия Черного.
И вот с началом июля первая партия поиска «Тендра», организованного клубом аквалангистов «Садко» Николаевского морского порта, вышла в море.
Главная цель — найти и обследовать канонерскую лодку «Красная Армения» и буксир «Тайфун».
Героическая канонерка «Красная Армения» и знаменитый буксир «Тайфун»... Судьба этих кораблей нам, николаевцам, особенно близка. «Краснея Армения» сошла со стапелей николаевского судостроительного завода «Руссуд» в трудный 1920 год.
За три месяца с начала Великой Отечественной войны экипаж лодки прославился на весь Черноморский флот. В жестоком неравном бою с фашистскими самолетами она геройски погибла за Тендровской косой 21 сентября 1941 года.
Морской труженик буксир «Тайфун» стал знаменитым еще в довоенные годы своими беспримерными в истории мореплавания буксировками больших плавдоков из Николаева и Одессы через моря и океаны. В годы войны «Тайфун» — активный участник обороны Одессы. Погиб 22 сентября 1941 года в Тендровском заливе.
Первой партии поиска пришлось трудно. Частые штормы с первых же дней начали ломать все планы работы, вынуждая отстаиваться у косы или в Очакове. Погожие дни старались использовать в полной мере, но надежды нередко сменялись разочарованиями. Так было, когда во время поисков «Тайфуна» трал вдруг сильно зацепился. Но это оказалась всего лишь баржа...
Поход второй
Уже смеркалось, когда мы подходили к Тендровской косе. Невдалеке светилось белое око маяка, а над низким песчаным берегом сгущались тени.
На «Искателе» нас восемь. Это руководитель похода Валентин Лихтанский, Наум Фукс, Валентина Мельникова, Валерий Дунаевский, Олег Свистунов, Борис Фатенков, Виктор Сердюков и я.
Мы давно знаем друг друга, не раз работали на затонувших судах. Профессии имеем самые разные — есть инженеры, техники, проектировщик, врач — но в походах превращаемся в матросов и капитанов, механиков и мотористов, радистов и электриков. Но самое главное — есть у нас одно общее: все мы аквалангисты, и все не представляем своей жизни без подводных поисков.
На причале нас встретили несколько молодых парней. По водолазным ножам, висевшим на поясах у некоторых, было нетрудно догадаться, что это спортсмены-подводники. Оказалось, что уже несколько дней на косе находилась группа аквалангистов Одесского медицинского института имени Н. И. Пирогова во главе с Вадимом Викторовичем Лариным. Одесситов так же, как и нас, интересовал поиск затонувших кораблей, и потому работу, намечавшуюся на следующий, день, договорились провести вместе.
Утром «Искатель» вышел в море. На палубе оживленно, ведь нас вдвое больше, чем обычно. За кормой на буксире — морская шлюпка медиков.
Определившись по береговым предметам, бросили ориентировочный буй и начали траление. На буксире у «Искателя» шли теперь две лодки, между которыми дугой был натянут трал. Одесситам еще не приходилось тралить подобным способом, и вначале было много неувязок, но скоро начинающие тралмейстеры освоились, и дело пошло на лад. Погода благоприятствовала работе. Слабый ветерок лишь слегка рябил водную поверхность.
Проходил час за часом, один за одним сменялись галсы, а трал скользил по дну будто по гладкой поверхности стола. Ни одного зацепа за весь день...
«...Опять трал свободно скользил по дну. Так однообразно и скучно проходил час, другой... И вдруг около 16.00 сильный зацеп! Траловые лодки резко сошлись вместе. Мы надежно заякорились...» Эта запись в экспедиционном дневнике сделана на следующий день, 9 августа. Произошел зацеп в Тендровском заливе, в миле от низкого песчаного берега косы. Что скрывается серо-голубыми волнами? Неужели это и есть он, прославленный буксир «Тайфун»?
Все, кто находился на палубе «Искателя», с нескрываемым волнением провожали дежурных аквалангистов. Очень скоро, через несколько минут, все станет ясно. Но эти минуты казались тогда очень долгими.
От поверхности траловый конец уходит вниз и теряется в сумраке. Глубина постепенно сжимает тело так, что чувствуется каждая складка гидрокостюма, начинает леденить оголенные части лица и рук. Со всех сторон словно парашютный десант бесчисленные медузы. Аквалангисты, плавно шевеля ластами, медленно скользят вдоль трала. Подводная видимость невелика — не более четырех метров, но вот впереди все же вырисовывается какая-то темная масса. С приближением ее контуры становятся четче, и уже нет сомнения, что это судно. Оно велико, и охватить глазом всю его громаду невозможно.
Полукруглая корма с большим подзором высоко над грунтом. Массивное перо руля замерло в положении «лево на борт». Круглые глазницы иллюминаторов лишь угадываются под бурыми низкорослыми водорослями и ракушками.
Медленно и осторожно следуем дальше.
На широкой палубе мощные литые кнехты, темнеют квадраты и прямоугольники люков с крутыми трапами, уходящими куда-то вглубь корабля. В кормовой части характерные буксирные дуги и детали буксирного устройства. Через световые люки можно рассмотреть просторное помещение машины и котельное отделение. Здесь в борту — большая пробоина...
Буксир «Тайфун» стоит на ровном киле. Корпус почти цел. Снесены только рубка, мечты и труба. Может, это результат взрыва, а может, работа времени и злых штормов.
Вид погибшего корабля всегда заставляет сжиматься сердце. Это мертвое ржавое железо когда-то было теплым, живым, пульсирующим телом. Таким его делали люди, о судьбе которых мы сейчас почти ничего не знаем...
Поднявшись наверх, Валера Дунаевский, Витя Сердюков и ребята из одесской группы возбужденно и наперебой высказывают свои мнения о найденном судне, набрасывают его контуры на бумаге. Сегодня счастливый день.
Бывают и неудачи...
На всех морских картах затонувшие корабли обозначены трехчерточным крестом. Если глубина над этой навигационной опасностью 18 метров и менее, крест обводится точечным пунктиром, а рядом ставится цифра глубины. Нетрудно определить широту и долготу этой точки и по соответствующим приборам даже с достаточной точностью выйти на нее, однако это совсем не значит, что, погрузившись под воду, вы сразу же попадете на палубу затонувшего судна.
Нередко даже при наличии ограждающих знаков (зеленый буй, веха или «сигара») найти лежащий под водой корабль бывает не так просто. И причин для этого много.
На «Искателе» карта, компас, штурманская линейка и транспортир. Вряд ли при таком скромном арсенале штурманской техники можно выйти хотя бы приблизительно в район гибели канонерской лодки «Красная Армения». Наши навигаторы долго колдовали с картой, компасом и линейкой, часто замеряли глубины и, наконец, заглушили двигатель. По их расчетам мы были на месте.
Берега Тендровской косы отсюда не видно, ориентиров никаких. Над морем тишина. Дали в голубовато-белой дымке. Длинные пологие волны мертвой зыби медленно поднимают и опускают стоящий в дрейфе «Искатель».
Скоро со стороны материка послышался стрекочущий звук авиационных моторов. Это прилетели два выделенных нам в помощь вертолета. В спокойную погоду с высоты хорошо просматривается толща воды, и если пилоты заметят в глубине темное пятно, в эту точку сбросят специальный буй.
Около двух часов ходили над морем вертолеты, но долгожданного сигнала о находке так и не поступило. Сделав прощальный круг, они скрылись за горизонтом.
Теперь наши шансы на успех упали почти до нуля. Без эхолота или гидролокатора найти в открытом море затонувшее судно труднее, чем иголку в стоге сена. Для воздушной же разведки нужна идеальная погода, которая так редко бывает... У нас оставался последний и в данной ситуации не очень надежный шанс: визуальный поиск с помощью буксируемого подводного планера. Более полутора часов планер, пилотируемый Виктором Сердюковым, бороздил море. Прозрачный обтекаемый колпак планера то появлялся на поверхности, то круто уходил в глубину. В первые минуты Виктор никак не мог «объездить» этот очень чувствительный к управлению аппарат. Раза два он даже вылетал из него, но скоро вполне освоился.
С расстояния в пять-шесть метров из планера хорошо просматривалось дно, но оно было пустынно и безмолвно...
К вечеру погода начала портиться, предвещая шторм. На обратном пути мы обсуждали различные варианты поиска «Красной Армении», хотя было ясно, что в этом походе найти прославленный корабль нам не удастся.
Находки на «Тайфуне»
Четыре дня бушевало разъяренное море. Свинцово-мрачное, с седыми гребнями волн, оно сливалось с таким же мрачным грозовым небом. Невеселые ходили участники экспедиции. Было жаль потерянного времени. Вынужденную стоянку «Искателя» использовали для профилактического ремонта.
Только на пятый день шторм утих и стали возможны подводные работы. Предстояло более детально обследовать буксир «Тайфун». Яркий желто-красный буй на прочном стальном тросе, привязанный прямо за буксирную дугу «Тайфуна», выдержал напор шторма. Сломало только укрепленный на нем флажок.
В первую очередь нам предстояло составить схему залегания «Тайфуна» в грунте и найти входы во внутренние помещения. Идти под воду готовится Анатолий Копыченко. Толя имеет немалый опыт в обследовании затонувших судов и к тому же хороший художник. Пробыв под водой полчаса, он поднялся на палубу и, не раздеваясь, по свежей памяти стал набрасывать на пластике контуры затонувшего «Тайфуна».
Во второй раз Анатолий опустился уже в паре с Валентином Лихтанским. Вместе они застропили прочным капроновым канатом рулевую колонку «Тайфуна», затем начали детально осматривать носовую часть буксира.
Очень мощный форштевень... На палубе, в самом носу — тамбур. Дверь сорвана, и виден круто уходящий вниз трап. Сразу за тамбуром борта резко возвышаются, сливаясь с верхней палубой. Под ней, полукругом выдавшись в сторону носа, какое-то помещение с круглыми иллюминаторами. Под нависшими козырьками — входы в коридоры правого и левого борта. Что могло быть в этом помещении? Можно предположить, что там находилась штурманская рубка, кают-компания или каюта капитана.
Возвращаясь наверх, наши разведчики подали на трап какой-то странный, обросший ракушками тяжелый предмет. Но палубе его крутили и так и эдак — непонятно, что такое. И только подошедшая Валя Мельникова сразу все прояснила:
— Это же швейная машина!
Когда ее очистили, то обнаружили фабричное клеймо и номер. Машина отечественного производства.
Застропленную рулевую колонку тащили все, кому нашлось место ухватиться за канат. Она оказалась невероятно тяжелой. Пришлось применить технику — шлюпочную лебедку со стрелой. Массивная колонка из литого чугуна, а конические шестерни — бронзовые.
Под двумя палубами
Тонкой черной змейкой электрический кабель тянется от борта «Искателя» на тринадцатиметровую глубину и заканчивается гирляндой лампочек на палубе «Тайфуна». В подводном полумраке лампочки светятся каким-то неземным оранжево-фиолетовым светом.
На самом конце кабеля большая авиационная лампа-фара. Валентин Лихтанский и Анатолий Копыченко осторожно подтягивают кабель к входу в коридор левого борта. Коридор на треть заполнен илом. Потревоженный движением аквалангистов, он поднимается чернильной завесой, и тогда даже мощный свет фары в полуметре становится всего лишь светлым пятном. Вот дверь направо. Небольшой тамбур. Снова дверь направо. Сквозь иллюминаторы в каюту пробивается тусклый зеленый свет. С потолка словно лианы свисают оборванные кабели, повсюду торчат полусгнившие доски облицовки, куски фанеры. На полу перевернутые вверх ножками и засыпанные илом столы, обломки мебели.
И опять Анатолий и Валентин медленно продвигаются вперед. Поворот. Еще поворот. Сколько их уже? Под ногами в свете фары проступил черный квадрат люка. Видны ступеньки наклонного трапа. Куда он ведет? Тишину нарушают только выхлопы воздушных пузырьков из легочных автоматов. Увеличиваясь в размерах, они скапливаются под подволоком и в электрическом свете кажутся фантастическими зеркальными полусферами, Из секундного раздумья Валентина выводит глухой бурлящий голос Копыченко:
— Иду вниз. Страхуй!
Толя опустил светильник в люк и вслед за ним вперед головой протискивается сам. Трап упирается в пол узкого коридора с шестью дверями, ведущими в каюты. Вода здесь, за десятилетия еще никем не потревоженная, прозрачная как кристалл.
В ближайшей слева каюте дверь полуоткрыта. Анатолий направляет туда свет и видит, как у стены что-то сверкнуло. На деревянной полочке, прикрепленной к переборке, стоит небольшой красивый графин. Круглые гнезда для стаканов пусты.
На погибшем корабле любая находка ценна. Держа в одной руке полочку с графином, Анатолий старается не выпустить из другой кабель с лампой. Кабель — единственная путеводная нить к солнцу, к воздуху, к жизни, и, потеряв его, легко заблудиться в глухих корабельных лабиринтах.
Когда находишься внутри затонувшего судна, в темном замкнутом пространстве, всегда испытываешь какое-то неприятное давящее чувство. Оно действует на психику, испытывает твою волю. Как хорошо, что рядом надежный, проверенный во многих походах товарищ. И каким необычно ярким после такого погружения кажется солнце, как легко дышится!
Чтобы свободней работать в разведанных помещениях, расчищаем подходы. Водолазные пары сменяются одна за другой: Олег Свистунов и Валентина Мельникова, Валерий Дунаевский и Виктор Сердюков... Они срезают ножовкой свисающие кабели, убирают и выносят наружу торчащие обломки. Два дня ушло на эту работу. Появились и новые реликвии: латунная керосиновая лампа, большие бронзовые иллюминаторы.
В один из дней Наум Фукс и Валя Мельникова проникли а машинное отделение. Наум — инженер-механик по профессии, машина вызывала у него профессиональный интерес. В верхнем ярусе машинного отделения было довольно светло, в нижнем — полная темнота. С лампой в руках Наум опустился в люк. Валя страховала у входа.
Оказалось, что машина в относительной сохранности. Приборный щит завален железными решетчатыми пайолами. Добраться до него невозможно. Науму удалось снять всего лишь бронзовую масленку и маховик парового вентиля.
В конце похода было решено произвести тщательный поиск в районе снятой рулевой колонки. Здесь была верхняя надстройка, теперь полностью разрушенная. Напутствуя опускающиеся под воду пары, руководитель поиска Валентин Лихтанский говорил:
— Старайтесь планомерно очищать палубу. Не пропускайте мелочей. Под слоем ила и мидий должны быть интересные находки.
Медленно очищалась палуба от исковерканных обрывков железа и ракушек. Внизу открылся деревянный настил. Предвидение Валентина оправдалось. Одна за одной стали появляться находки. Вот иллюминатор с частью обшивки, детали разбитого нактоуза, части лага, пеленгатор, переговорная труба со свистком, чернильный прибор, свинцовый груз для прижима карт. Но самой ценной была, пожалуй, латунная фирменная табличка завода, на котором был произведен ремонт «Тайфуна».
«НАРКОМВОД
завод им. А. Марти г. Одесса
электроцех
№ 126 1938 г.»
В конце сентября «Искатель» с группой «садковцев» снова вернулся к затонувшему буксиру. Разведали новые помещения носовой части, с помощью грунтососа очистили от ила кают-компанию, вынесли из нее на поверхность сервиз фарфоровой посуды. Многие реликвии, в том числе бронзовый иллюминатор «Тайфуна» и фирменная табличка, переданы в Музей Морского флота СССР в городе Одессе.