газета ЮЖНАЯ ПРАВДА, 11.09.1084 г.
В РАЙОНЕ 35-ГО БУЯ
А. КУЗНЕЦОВ
Еще одна экспедиция клуба «Садко» по поиску шхуны «Дельфин»
Пришли бы они нынче сюда, в район 35-го буя, где морской путь из Одессы расходится на три дороги, не будь того случая в августе прошлого годе? Вне всякого сомнения: найти «Дельфин»— их мечта. Но на выбор адреса очередного поиска то событие, думается, повлияло. Что же тогда произошло?
...Садковцы завершали подготовку к выходу в море для подъема двух 8-тонных орудий с мониторе «Ударный», — погибшего в бою осенью 1941-го. Среди дня на клубный причал пришел пожилой мужчина в форме гражданского моряка.
— Щербина Евгений Степанович, — представился он ребятам. — Из Килии. Давно собирался приехать. Слыхал, ищете сейф с «Дельфина». Я видел, как сейнер подорвался на немецкой мине.
Начальник той экспедиции Владимир Туровский, Владимир Шкуратовский и другие окружили гостя. Попросили его пройти в штаб-квартиру клуба. Расстелили карту, слушали рассказ о том, что было сорок лет назад, когда советские войска, выметя фашистскую нечисть из Николаева, Очакова, двигались, на Одессу.
— Каждое суденышко было на вес золота, — Щербина волновался. — «Дельфину» поручили доставить из Очакова под Сычавку штаб 1-го гвардейского укрепрайона. Капитан решил идти мористее, где, как он полагал, меньше минная опасность. Шхуна «Третій вирішальний», на которой я плавал мотористом, следовала ближе к берегу. Вдруг слышим взрыв. Недалеко от Березани, где находился «Дельфин», взметнулся огромный столб воды.
Щербина показал на карте место, где случилась трагедия. В то, что услышали, садковцы верили и не верили. Но и выбросить из сердец рассказ ветерана не могли. И еще убедились, что о них помнят и знают далеко от Николаева. Подняв тогда орудия с «Ударного», пошли на «Анатолии Елкине» в тот квадрат моря, где расходятся морские дороги. Двое суток провели недалеко от Березами. Однако сильное течение, почти нулевая видимость, нехватка времени помешали, заставили уйти домой.
И вот садковцы снова отправились сюда. В трудном деле, а экспедиция является таковым, всегда легче, если чувствуешь поддержку. Помог Николаевский морской порт. Предоставил в распоряжение клуба мотобот «Березань». В Очакове, у самого моря, на территории портпункта выделил место для базового лагеря. В столовке докеров аквалангисты брали завтраки, обеды и ужины.
На разбивку лагеря и устройство ушло три дня. С радостью встретили шестерых представителей из томского клуба «Скат». Они появились в лагере нагруженные до предела: с лодочным мотором, магнитометром, доставленными за тысячи километров. Затем из Николаева на грузовике прибыл четырехвесельный ял. Все было продумано.
На мачте взвился вымпел с надписью: «Поиск-84». «Садко»—«Скат». Завтра — в море. Еще раз обсудили план работ, разбили аквалангистов по парам, «Как покажет себя магнитометр?» — вопрос, который волновал начальника экспедиции Валентина Лихтанского, его заместителя по спускам Олега Свистунова, начпрода Ирину Марголину, Владимира Крицкого, Виктора Онуфриенко, томичей Вячеслава Галкина, Катю Кармазину и других.
Решили нынче вести поиск с помощью электроники. В предыдущих семи экспедициях этот район основательно протралили. Отдельные предметы находили по два-три раза. Но за «Дельфин» трал так и не зацепился. Видимо, то, что от него осталось, заилено: прошли десятилетия. К тому же есть сведения, что в 1944-м, когда фарватер расчищался от немецких мин, над сейнером раздались два сильных взрыва. Значит, от деревянного корпуса мало что осталось. Но где-то в грунте лежат двигатель, две пушки-сорокопятки, штабной сейф с документами. Поэтому и взят на вооружение новый способ обследования морского дна.
Настало утро, когда «Березань» в первый раз взяла курс на район поиска. На буксире за ней прыгал на волнах ял. Чайки сопровождали небольшой караван, и солнце играло на лежащих в мотоботе гидрокостюмах, баллонах с воздухом, ластах. Вскоре капитан «Березани», загорелый, косая сажень в плечах, его ребята уважительно называли Нестеровичем, заглушил двигатель. Лихтанский, словно заправский штурман, с помощью секстанта определил местонахождение. Обозначили буйками квадрат моря 500х500 мет ров. Спустили за борт резиновый плот. Укрепили на нем датчик магнитометра.
Ял, фыркнув дымом мотора, начал ходить по квадрату, буксируя резиновую колымагу на 15-метровом канате. С плота на ял протянулся также кабель. По нему импульсы с датчика поступали на прибор. Томич Вячеслав Галкин неотрывно следил за показателями магнитометра. На экране возник всплеск: аномалия. «Бросай!» — крикнули на яле, и с плота в воду полетел немагнитный буй. На малом ходу сюда подрулила «Березань».
— Ни пуха, ни пера! — говорит Олег Свистунов, и аквалангисты Костя Михайленко, Катя Кармазина или кто-то другой уходят под воду.
Не огорчились, когда прибор «увидел» на дне шрапнельный стакан. Скорее наоборот— радовались. Если магнитометр обнаружил под толщей воды столь незначительную массу металла, то силовую установку «Дельфина» которая должна весить от 1,5 до 3 тонн, наверняка нащупает. Все зависит от настойчивости.
К вечеру «Березань» возвращалась в Очаков. После ужина чинили снаряжение, намечали план на завтрашний день. Опускалась ночь, иногда не спалось, и начинался разговор о «Дельфине», о тех, кто не дожил до Победы. В этом городе воздух пропитан героикой далеких грозных лет. Старожилы, стремясь помочь садковцам, говорили, что якобы слышали взрыв, от которого погиб сейнер. Правда, места называли разные. Вспоминали также, что на второй или третий день к берегу прибило тела двух советских солдат. Доплыл якобы до суши, но умер от переохлаждения боец, которому М. Мухин (см. «Южную правду» за 20 июля) отдал спасательный круг, сам перебравшись на обломок корпуса.
А утром «Березань» снова выходила в район 35-го буя. Бывали дни, когда прочесывали два больших квадрата морского дна, порой ни одного: штормило.
— Обращать внимание даже на мелочи, — напутствовал Лихтанский очередную пару аквалангистов, шедших на глубину. — Кусок размокшего дерева, судовая деталь могут направить на нужный след.
Однажды Катя Кармазина без предупреждения показалась над водой «Мина!» — взволнованно произнесла она.
Ребята в шутку говорили потом, что глаза у нее казались шире, чем маска. Но как бы то ни было, а девушка не испугалась внезапной встречи с «рогатой»: щуп поискового конца воткнула в грунт. Под воду ушел Вячеслав Галкин. Всплыл через минут пять. Действительно, немецкая гальваноударная мина: корпус прострелен снарядом, почти наполовину в грунте. Сообщили о находке в райвоенкомат.
Через день прибыли саперы и водолазы-подрывники. После полудня вместе вышли в море. Буй, которым была обозначена мина, сорвало, и снова искали. Аквалангисты ушли под воду. Четко обеспечивалась подстраховка: каждый знал свой маневр. И в глазах профессионалов - было уважение к коллегам-любителям. Когда уже возвращались в Очаков, разговорились со старшиной водолазов В. Т. Кондрашовым. С 1957 года его место работы — под водой. Участвовал в обезвреживании более 10 тысяч боезарядов, найденных на дне моря. Снаряды поднимал наверх, их взрывали в другом месте, глубинные бомбы и мины ликвидировали на месте. Нужны хладнокровие, расчет, мужество. Мне было интересно услышать мнение Владимира Тихоновича о садковцах.
— Умеют работать под водой, — говорил Кондрашов. — Удивляюсь настойчивости ребят. Знаю, это не первая экспедиция по поиску «Дельфина». Но неудачи их не отпугивают. Такие достигают цели.
Владимир Тихонович словно заглянул в устав «Садко», в котором записано: «Развивать у членов клуба твердую волю, физическую выносливость, умение стойко преодолевать трудности». Именно эти качества, верность делу партии, чувство патриотизма помогли советскому народу выстоять в смертной схватке с коричневой чумой, наследники достойны своих отцов и дедов. В поисковой работе «Садко», зримо видна одна из граней связующей нити поколений.
В разгар экспедиции вдруг отказал датчик магнитометра. Похоже, растрясло его на волнах. Пытались починить, но сложное устройство так и не обрело чувствительность к металлу на глубине. Конечно, были огорчены. Но не повесили носы, «Березань» выходила в море. Теперь обследовали дно методом кругового поиска. Суть его вот в чем. Пара аквалангистов идет под воду. Один затем стоит на дне на месте, другой, держась за 25-метровый шнур, идет по кругу. Работа кропотливая, требующая терпения.
Выкроили также время, чтобы помочь портовикам; у Кинбурнской косы установили «мертвые» якоря для швартовки транс портных средств, промеряли здесь глубины.
Вскоре после завершения экспедиции гостем «Садко» стал П. А. Бобровников, командовавший эсминцем «Фрунзе» в грозном 1941-м. С председателем совета клуба Валентиной Мельниковой, Михаилом Коноваловым, Виктором Чаплыгиным и другими аквалангистами он пришел на причал. Постоял у орудия, поднятого го дна, взглянул на фок-мачту матчу с эсминца «Бойкий». Зашли в штаб-квартиру клуба. Она напоминает морской музей. Корабельный колокол, якорь, канатный трап — романтический мир гриновских книг. Но в эту идиллию врываются экспонаты, дышащие войной: поднятое с погибших кораблей оружие, иллюминаторы, снарядные гильзы... С волнением смотрел ветеран на предметы, фотокопии документов с эсминца, на котором он громил врага.
Кто знает, возможно, недалек день, когда в музее можно будет прикоснуться к находкам с сейнера «Дельфин».
— Обидно, что сломался магнитометр, — вернулся к прошедшей экспедиции Валентин Лихтанский, который стоял рядом с П. А. Бобровниковым. — Вероятность успеха была большая. Поработай мы с электроникой недели три-четыре, может, пришла бы удача.
И он, то ли себе, то ли товарищам, сказал, что в следующий раз надо идти в море с двумя магнитометрами. Так что адрес одной из экспедиций клуба известен: район 35-го буя. У садковцев там есть дело, от которого нельзя отказаться.
А. КУЗНЕЦОВ,
спецкор «Южной правды».