НЕ ПУБЛИКОВАЛОСЬ(?)
БУХТА ОТКРЫВАЕТ ТАЙНУ
А. КУЗНЕЦОВ
Об одной экспедиции клуба «Садко»
В конце мая этого года состоялось захоронение останков экипажа дальнего бомбардировщика ИЛ-4, погибшего во время Великой Отечественной. На отдании последних почестей советским соколам присутствовала и делегация Николаевского спортивно-технического клуба «Садко».
Что предшествовало тому, прежде чем над могилой трех летчиков, как эхо войны, раздался троекратный прощальный залп? Почему были приглашены энтузиасты подводного спорта из города на Южном Буге?
... Три года назад работники музея героической обороны и освобождения Севастополя обратились к аквалангист там «Садко» с необычной просьбой — обследовать акваторию бухты Казачья. Выбор на нее попал не случайно. Мыс Херсонес в годы Великой Отечественной войны, как известно, стал местом ожесточенных боев. Находки, сделанные здесь, должны были пополнить коллекцию экспонатов музея.
К тому времени в активе садковцев насчитывалась не одна сложная экспедиция на погибшие суда. Они подняли с эсминца потопленного фашистами в 1941 в районе Тендры два сейфа с документами. Так установили имена многих членов экипажа, погибших вместе с кораблем. У аквалангистов из Николаева позади были работа на броненосце «Чесма», крейсере «Червона Украина» и других объектах. «Садко» знали уже в разных концах страны. ОН, можно сказать, явился «крестным» отцом родственных клубов в ряде городов Советского Союза. И вполне закономерно, что именно к николаевцам обратились из музея.
Летом 1977 два небольших судна клуба «Риф» и «Дельфин-2» взяли курс на Севастополь. Те, кто вчера был рабочим, мастером или инженером, сегодня стал судоводителем, механиком, матросом. Кроме того, все они теперь были еще водолазами и аквалангистами.
Поиск в Казачьей складывался непросто. Метр за метром прочесывали дно бухты, но безрезультатно. Затем была сделана важная находка. На глубине 2,5 метра обнаружили место падения самолета. Сухие строки акта гласят: «Над поверхностью грунта выступали колесо костыльной установки, обломки фюзеляжа и плоскостей, основные ноги шасси». Посчитали, что на дне бухты лежит советский Пе-2. Так как на судах не было грунтососа, то работы по подъему не производили. «Риф» и «Дельфин-2» ушли в родной Николаев. Кто же те герои, что погибли в бухте? Остался ли кто-нибудь из экипажа в живых? Эти вопросы волновали участников поиска.
Садковцы решили во что бы то ни стало поднять самолеты установить его на постамент, как символ мужества советских авиаторов. Экспедиция в Казачью удалось организовать лишь в июле 1979 года. Сами готовили к походу судно, водолазное снаряжение. Взяли плановые отпуска. Около 20 членов клуба изъявили желание участвовать в подъеме самолета — инженер завода «Океан» Валентин Кузнецов, электросварщик мостоотряда-73 Виктор Чаплыгин, инженеры Черноморского судостроительного Валентина Мельникова и Павел Реттер, школьник Андрей Халявко... начальником экспедиции избрали мастера с «Океана» Владимира Туровского. По традиции взяли в экспедицию аквалангистов другого клуба, в данном случае Томского «Ската».
Вскоре флагман флотилии садковцев «Анатолий Елкин» пришел в Казачью. За два года отдельные ориентиры исчезли и снова искали место падения самолета. На третий день аквалангисты пошли цепью в 10 метрах друг от друга.
— Есть! — Показался из-под воды томич Александр Карпов и подозвал дежурный ял.
Почти на целый месяц стал «Анатолий Елкин» у красного буйка. Для стоп-анкера (кормового якоря) потребовалось выдолбить углубление в каменистом берегу. Взялись за ломы и кувалды.
— Как же здесь рыли окопы защитники Севастополя? – Спросил кто-то из ребят, вытирая пот со лба. И все невольно посмотрели на полузасыпаные траншеи невдалеке.
Включая винты корабля и насос, слой за слоем снимали грунт вокруг самолета. Вскоре поняли, что целой машину не поднять. ИЛ-4 (а не Пе-2 как полагали раньше) был очень поврежден. Под воду уходили Юрий Мишин, Николай Горлов, Зина Войтенко и другие участники экспедиции. Лежа на дне, водолаз одной рукой держал шланг насоса другой подгребал к нему грунт. Несколько раз, когда показывался предмет, похожий на бомбу, работу приостанавливали. Под воду шли наиболее опытные. То, что приняли за бомбы, оказалось кислородными баллонами. Их подняли четыре — по количеству членов экипажа.
Здесь хочется сделать одно отступление. «Садко» уже отметил свое пятнадцатилетие. Функционирует он на общественных началах. Дисциплина в клубе на редкость высокая. Что цементирует коллектив, делает его дружным, работоспособным? Думается то, что здесь нет деления на «звезд» и рядовых. Подводя итоги каждой экспедиции, не выделяют кого-нибудь за то, что он дольше других находился под водой и сделал больше находок. Потому что тебе, кто чаще оставался наверху, выполнял не менее важные обязанности: обеспечивать спуск водолазов, нес вахту на камбузе и так далее. Таковы они, садковцы! И продолжай рассказ о поиске в бухте Казачьей, автор очерка называет фамилии не для того чтобы оценить чьи-то заслуги, а с той лишь целью чтобы показать, как все было.
... Заканчивался час отведенный Чаплыгину для пребывания под водой. Он методично подавал грунт к шлангу насоса. Там, наверху, его подстраховал Туровский. Виктор почему-то вспомнил как Владимир несколько дней назад приехал с республиканских соревнований по многоборью и привез спортивные трофеи – медаль, грамоту и часы. Ребята от души поздравили начальника экспедиции. Думаю об этом, Чаплыгин увидел, как из ила показалась ребристая рукоятка со звездочкой. Пистолет ТТ! Через минуту рядом оказался Туровский. И вот оружие в руках «деда» как уважительно называют Павла Реттера. Рядом, готовые ему помочь, тогдашние школьники Валерий Прекрасный и Игорь Озеров. Чтобы предотвратить ржавление, пистолет быстро разбирают и окунают соляр.
Они нашли также два пулемета типа ШКАС и один УБТ, контейнер с осветительной бомбой, стреляные гильзы и другое. Как волновались, когда поднимали останки летчиков. По кусочкам диагонали поняли, что самолет принадлежал не к морской, а полевой авиации. Даты на приборах (1943 год) говорили, что ИЛ-4 погиб во время освобождения Крыма.
Шторм подарил садковцам один выходной. Они пошли по Севастополю. Осмотрели панораму и диораму. Побывали на развалинах 35-ой батареи. Постояли на ступеньках Графской пристани, встречавшей героя Синопа Нахимова, провожавшей восставший крейсер «Очаков» лейтенанта Шмидта. Встретили с воинами одного из подразделений.
Экспедиция завершилась. Казалось, все части боевой крылатой машины подняты. В последний раз заработал винтами корабль. Последний раз взмыл в воздух сигнал «Альфа» и под воду ушли молодые аквалангисты. И здесь была сделана находка, которая стала ключом к разгадке тайны, которую 35 лет хранила бухта Казачья. На песчаном откосе Андрей Холявко увидел орден Отечественной войны первой степени. Он не просто поднимал награду. Это было прикосновение к подвигу. Кем не станет в будущем вчерашний школьник, что не переживет, но этот миг запомнит навсегда. Ради таких вот минут и спешат садковцы после смены или занятий в родной клуб, выполняют там подчас нелегкую работу, тренируются, находятся часами под водой.
Андрей поднялся по трапу на судно и передал орден Валентине Мельниковой. Она посмотрела на тыльную сторону и прочла сохранившийся номер 21870. Боевая награда бережно, словно эстафета, переходила из рук в руки. Она, как и другие находки, было передана музею.
Краткий эпилог истории это таков. Из архива работникам музея героической обороны и освобождения Севастополя сообщили, что орден Отечественной войны первой степени принадлежал лейтенанту Голубеву. Об этом факте в ноябре 1979 года сообщила газета «Труд». Через две недели в клубе «Садко» получили письмо из Чувашии.
«Не тот ли это Голубев, — спрашивал ветеран войны В. Н. Кузьмин, — что служил в нашей 24 авиаполку 50 авиадивизии? Если ИЛ-4, который вы нашли, пилотировался Голубевым, то хочу сообщить следующее: он не вернулся задания ночью 5 мая 1944 года, так как был сбит огнем фашистских кораблей в районе бухты Казачьей. Я сам был участником этого боя. Штурманом у Голубева был лейтенант Кичайкин, воздушным стрелком — комсорг полка младший лейтенант Васильев, фамилию радиста не запомнил».
Память у ветерана оказалась хорошей. Позже выяснилось, что он перепутал лишь день гибели экипажа. Во втором письме Кузьмин сообщил: «Кичайкин выпал из горящего самолета на парашюте и опустился в море. Через 10 дней он вернулся в полк. Продолжил летать штурманом. Остался ли он жив к концу войны — не помню».
Затем в Николаев пришла копии ответа полученного Севастопольским музеем из Центрального архива Министерство обороны СССР. Документально подтверждалось, что самолет Голубева не вернулся с задания 8 мая 1944 года, что в состав экипажа входил К. Н. Васильев, Ф. А. Кичайкин и стрелок-радист А. Т. Кузнецов, а также то, что штурман вернулся в полк и продолжил службу.
Вот что предшествовало захоронению останков летчиков. На отдание последних почестей героям приехали Ф. А. Кичайкин из Ростова-на-Дону, братья М. В. Голубева из Ленинграда, земляки А. Т. Кузнецова из Липецкой области.
— Вы из клуба «Садко»? — Кичайкин почему-то сразу узнал николаевцев Валентина Лихтанского, Владимира Туровского и Виктора Чаплыгина. И скупые слезы покатились по его щекам.
Подошли братья Голубева, другие люди. Стали расспрашивать членов клуба поиске. Все поехали в бухту Казачью. Они пережили волнующие минуты. Такие, которые не забудут до конца дней своих.
Во время митинга на кладбище от клуба выступил Владимир Туровский. Он говорил, что открыта еще одна страница освобождение Севастополя, что нельзя забывать героев, чьи имена пока неизвестны, что садковцы и дальше будут продолжать поиск и устанавливать их имена.
Своему слову они верны. В район Тендры отправилась новая экспедиция клуба «Садко». Энтузиасты подводного спорта давно мечтают найти канонерскую лодка «Красная Армения», потопленную фашистами в годы войны. Имена погибших членов экипажа неизвестны. Пока неизвестны.
Севастополь — Николаев