Председателю совета самодеятельного
спортивно-технического клуба подводного спорта «Садко»
первичной организации ДОСААФ морского торгового
Флота г. Николаев
«Сообщаем имеющиеся в Центральном военно-морском Архиве
сведения о сейнере «Дельфин»
7 апреля 1944 г. сейнер «Дельфин» со штабными документами Первого гвардейского укрепленного района вышел из Очакова в район Сычёвки.
В 17 час. 45 мин. в четырех милях к западу от Очакова сейнер подорвался на мине и затонул. Утром 19 августа 1944 года электромагнитные катера тральщики КЭМТЩ-178 и КЭМТЩ-174 охраны водного района Днепро-Бугского лимана Одесской Военно-морской базы вышли на траление колена №52, то есть полосы длиной в пределах от 31 0 20' до 31 0 26' 12'' и шириной в западной части в пределах от 46 0 34' 12'' до 46 0 35' 48" в восточной от 46 0 34' 24'' до 46 0 35' 36''.
В 17 час. 30 мин. катера возвратились в Очаков, доложив, что зацепили тралом за какой-то предмет и оставили трал на месте.
В журналах боевых действий ОВРа Днепро-Бугского лимана за 1944 г. значиться, что 20 августа в 18 час. 10 мин. КЭМТЩ-173 возвратился с боевого задания в порт Очаков: "сброшено по две больших глубинных бомбы на затонувшие КТЩ-496 и сейнер «Дельфин». Старшиной-рулевым КЭМТЩ -173 в 1943-1945 гг. был старшина первой статьи Смирнов Павел Иванович, 1918 г. Рождения, русский, срока службы 1939г., призванный Кировским РВК г. Москвы. Его отец, Смирнов И.Н. в 1945 г. проживал по адресу: Ярославская обл., г. Рыбинск, ул. Луначарского, д.12.
Старшиной-рулевым КЭМТЩ-174, в 1944-1945 гг. был старшина первой статьи Черный Петр Васильевич, 1908 г. рождения, украинец, призванный на военную службу из запаса Сталинским РВК г. Керчи.
Координаты затонувшего сейнера «Дельфин» и сброшенных на него боб в документах не отражены, вахтенных я навигационных журналов КЭМТЩ-173 и КЭМТЩ-174 на хранении в архиве не имеется».
Вот эта справка из архива ЦВМА и послужила основанием предпринять летом 1975 года еще одну экспедицию с целью найти сейнер «Дельфин». В случае удачи сразу же развернулся бы большой фронт работ. Проводились бы круговые поиски, проводились бы грунторазмывочные работы и всё это делалось бы только для одного - найти сейфы со штабными документами первого гвардейского укрепрайона и среди них найти имена двенадцати безвестных Героев Советского Союза павших смертью храбрых в боях за освобождение г.Николаева в составе десанта капитана Ольшанского. К началу июля состав первой очереди экспедиции «Дельфин-75» был в сборе.
В последних предпоходных приготовлениях мы и ни заметили, что наступила темная южная ночь. Последние напутствия, пожелания, приказы и наконец в 22 час. 04 мин. 4 июля 1975 года мы отошли от причала. Остались позади провожающие, лишь только «Шквал» за штурвалом которого стоял Толя Копыченко, а в каюте улыбающаяся Любаша вместе с «капитанской» дочкой провожали нас в экспедицию «Дельфин-75» . Запустив зеленую ракету «Шквал» сделал прощальный круг и скрылся в ночи. «Искатель» остался один и для нас начался месяц поясков, погружений, всего того, чего мы так страстно ждали целый год - ждали выхода в море, ждали экспедиции.
И хотя впереди целый месяц экспедиции, весёлые приключения уже начались. Вчера вся команда собралась на борту «Искателя», все встали на довольствие и первый наш обед решили провести в центральном кубрике. Кое-как разместились по койкам вокруг стола, мы дружно взяв ложки принялись наслаждаться вкуснейшим борщем. И вдруг зубы моя клацнули, из глаз посыпались искры голова ткнулась в тарелку. Когда искры исчезли и я смог оглянуться то увидел, что верхняя койка сорвалась с защелки и весь удар нанесла по плечам Толи Коныченко, а мне так сказать, достались остатки, но ещё долго я потирал макушку, ощупывая хорошую шишку, но больше за всю экспедицию на это место я не садился.
Итак, мы остались одни, на мостике, у штурвала, как и положено быть кепитану стоял Володя Туровский, рядом всматриваясь в ночные огни Николаева стоял Коля Дмитриев. Внизу, на палубе, не утихал голос нашего неугомонного боцмане Олега Свистунова. Вот прошли мы уже и заправочную баржу. С каждой минутой, с каждой пройденой милей мы приближались к Днепро-Бугскому лиману. Лишь одна остановка нас ждала перед переходом в Очаков, надо было причалить у пристани, рядом с домом Володи Туровского, с тем, чтобы захватить в поход баян. Вспомнив прошлогоднюю свою работу по швартовке, я , решил тряхнуть стариной и отдать носовые концы. Тем временем «Искатель» потихоньку подходит к причалу, на котором изредка светят тусклые фонари. Раздалась команда «швартоваться» , и я бросился со всей не израсходованной энергией исполнять команду. И вдруг, палуба исчезла из-под моих ног, я куда-то лечу, больно зацепившись за что-то ногой, и врезавшись боком во что-то твердое. Когда падение прекратилось я вспомнил, что провалился в раскрытый люк носового кубрика. Это было уже слишком. И я сказал себе: «хватит» и решил проявлять максимум осторожности и внимательности. Но несмотря не это впереди были ещё падения и по трапу в центральный кубрик, и удары головой о подволоки , лишь набив шишки и получив царапины мой тело само стало приседать где надо, руки хватались сами за поручни и только тогда я вздохнул свободно.
Но над «Искателем» нависла полоса неудач. Неожидано компрессор взбунтовался и отказал качать воздух. Еще до отхода мы пытались его усмирять. Строились различные гипотезы, давались дельные советы, даже перебрали беднягу, но компрессор заупрямился. Все-таки не ожидая пока он заработает мы вышли в море, но сразу же по приходу в Очаков, занялись компрессором вплотную. Полная резборка, промывка и смена колец, подтянули ременную передачу и бедняга не выдержал напора нашего компрессорщика Жоры Тюфякова и сдался, начел набивать воздухом баллоны акваланга. Хотя и затаил на своего владыку злобу. Погода тем временем была пасмурная и это в какой-то степени меня радовало, несмотря на то, что я стоял в этот день камбузнув вахту. Все-таки южное солнце не московское, у меня были все основания надеется, что я не поплачусь за южное солнце своей шкурой.
А команда готовилась к работе. Готовили вехи, буи, ходовые концы. Работать будем в районе 35-го буя, разобьем вехами море на квадраты и будем в буквальном смысле осматривать дно на животе. Для полного представления о месте работы вышли в море и провели первые погружения. На месте всё оказалось гораздо сложнее, чем мы представляли. Течение, сильное течение, до двух километров в час, это настолько сильное течение, что приходилось Коле Дмитриеву и Вите Адееву буквально подтягиваться на ножах, вонзая их в дно. ну а вода оказалась вполне терпимой. И вот после первых погружений обсуждаются проекты, как лучше в таких условиях работать. Казалось бы все, идёт хорошо, но на борту назревал бунт, самый настоящий бунт. И виновником был я, точнее мои кулинарные способности. Завтрак - яичница - два яйце + три кусочка колбасы за Зр. 20 коп., чай, масло, хлеб, печенье - команда стерпела. Обед - Суп (вермишель, морковь, капуста, помидоры, банка тушенки, немного перца), жареная картошка, чай - команда стерпела, Ужин - чай, хлеб, масло, печенье - команда взбунтовалась. И постановили кормить до отвала три раза в день, особенно в ужин. Пообещав исправиться я принялся мыть посуду. А тем временем остальные ребята занялись не менее важной работой - надо было заправить водяную цистерну питьевой водой. Для начала приспособили водолазные шланги, но пришлось отказаться, слишком медленно поступала вода. Пока решали что делать, Олег Свистунов занял на соседнем теплоходе пожарные рукава и дело сразу же пошло. Через полчаса цистерна была полна. Дружно убрав палубу и наведя порядок мы перед сном посидели немного на палубе, любуясь морем и наслаждаясь тихим вечером. А с берега ведь доносилась музыка…
Утро выдалось чудесное. На море штиль, солнце светит с безоблачного неба. Наш капитан ушел к пограничникам брать отход. Продовольственная команда, не теряя времени, пошла докупить съестного, а мы загораем, впитываем ультрафиолет. Понемногу обсуждаем будущий день, но действительность оказалась куда скромнее. Выход в море оказался ничем не примичателен, и весь день прошел в обычных делах. Опять готовили вешки, немного изменили конструкцию. Затем развозили на ялике по намеченным местам, бросали их с лодки. Так и прошло полдня. Затем обед, адмиральский час, не большой, между прочим, и погружения. Но до чего же изменчива вода здесь, на выходе лимана. Почти на всю глубину вся вода пронизана бесчисленными мелкими водорослями, как в пруду. Сильное течение затрудняет движение, и в добавок ил. Серый, липкий ил. Он проникает даже в манжеты гидрокостюмов, а стоит неосторожно коснуться дна, как мгновенно все и вся скрывается в облаке как бы взорвавшегося ила. Если ко всему этому добавить, что мы ничего не нашли,то станет вполне понятным наше желание как-то изменить ход работы. И опять обсуждения, предложения, споры. В конце концов решили осуществить операцию «Трос». Собственно , в этом ничего таинственного не было. Никому не нужную перепутанную бухту 10 мм троса, можно было бы взять с берега и днем. Но в каждом из нас сидит бесёнок, и вот, после ужина, непрерывно оглядываясь, таинственно перешептываясь, мы тащили эту бухту троса, а точнее клубок пружинистых петель к себе не борт «Искателя». Наша попытка сходу, на палубе, размотать этот сложный клубок противоречий увенчалась неудачей. И тогда, уже как собственный груз, иы вытаскиваем эту ужасную бухту на причал, под яркие огни портовых фонарей, и начинаем распутывать. Не смотря на сопротивление троса, нам всё же довольно быстро удалось смотать его в акуретную бухту. Правда, свой подленький нрав этот трос успел проявить. Раскручивая одну из петель, я неосторожно сунул пальцы между тросами. Трос тут же зажал мои пальцы и пришлось взвыть от боли, звать на помощь ребят, что они и сделали со смехом освобождая меня из стального плена. Смех, смехом, но этот трос нам ещё попортил нервы.
Когда на следующее утро, мы вышли в море, к нашему месту у 35-го буя, вытащили трос из сухотрюма, то увидели, что с таким тросом нем работать нельзя. Весь в заводской смазке, он мгновенно испортит наши гидрокостюмы. Естественно, решили избавиться от смазки самым простым способом. Осторожно опустив груз, привязанный к кончику злополучного троса на дно, мы на малом ходу, стараясь не намотать трос за винт, стравили весь трос на дно и почти целый час таскали его по дну, в надежде трением о дно содрать всю смазку. Подняв трос для осмотре, мы убедились, что морское дно не лучший способ очистки троса.
И тогда приняли единственное в создавшихся условиях решение – идти на Кинбурнскую косу и там, пользуюсь соляркой в ветошью, отмывать трос. Решение хорошее, но море опять преподнесло подарок. На этот раз вода у берега чистая, как слеза, но холодавя, почти ледяная. Чертыхаясь и кляня всех морских богов и погоду в придачу, вытащили трос не берег, сложили вдвое в почти два часа отмывали 160 метров этого злополучного троса. И когда все закончили и перевезли трос на катер, все вздохнули с облегчением, но слишком рано было радоваться: компрессор опять взбунтовался. Вначале потёк радиатор, все попытки заделать отверстие оказались бесполезными, вдоволь помучившись, решили радиатор снять, а охлаждать компрессор непосредственно забортной водой, опустили водозаборную трубку за борт и улыбаясь тому, что нашли выход из такого положения, начали забивать аппараты. Но не успели забить два аппарата, как лопнула мембрана где-то в этом мрачном чреве компрессора. Жора Тюфяков прокричал какие-то слова, и принялся разбирать своего любимца. Так и прошел этот день в чистке, разборке, а вечером опять возвратились в Очаков, навстречу черной грозовой туче. Но дождь почему-то не пошёл, где-то в стороне гремело, сверкало, а у нас был только ветер я пару капель смочило палубу…
И опять в море, погода чудная какая-то. Вчера вечером тучи, а сегодня днем штиль, ласковое солнце разогревает палубу так, что ходить босиком нельзя, приходится окатывать её водой. Палуба тут же сохнет, окутываясь легким дымком. Сегодня применили новый способ поиска. На дне, на расстоянии 30 метров, параллельно друг-другу прокладывается два троса длиной по 80 метров, т. е. получается квадрат со стороной 80х80. Между параллельными тросами крепится еще один трос, но тоньше на скобах. Два водолаза идут под воду и каждый погружается на дно к базовому тросу. Затем вдоль тонкого троса идут навстречу друг другу, осматривая по сторонам дно. Встречаясь примерно посредине, возвращаются назад, к базовый тросам и передвигает скобу тонкого троса метров на 5-7 и опять идут навстречу друг другу, Казалось бы все просто, но на осмотр квадрата 80х80 метров, вместе с установкой троса уходят целый день и под водой, сменяя перу за парой, находится восемь человек. А результат? Дно пустое. Только ил, ил и больше ничего.
Погода к вечеру опять зашалила, накрапывает дождь, разгулялись волны и ми опять идем в Очаков. К нашей радости застаем у причала «Шквал», со своим капитаном Толей Копыченко. Он привез нам ещё одну бухту троса, ящик помидор, карты и двух ребят из Воронежского клуба подводников. После ужина засели за разбор наших работ. Поскольку наша работа - это ползание на животе по дну, то решили заняться на следующий день тралением. Копыченко расписал, что нужно подготовить к тралению и кто что будет делать. Каждому нашлось дело, кто будет стоять на трале, кто будет дежурить водолазом, кто смотреть за обстановкой и.т.д. Но в первую очередь надо было подготовить трал сегодня же, не откладывая до утра. Опять на причале, под светом фонарей, готовили трал. Работа вроде и не сложная, но спать легли уже в половине первого ночи.
А утром подьем, завтрак и выход в море. И уже в девять утра начали траление с левой стороны канала.
9 час. 47 мин. - зацеп, водолаз ушел под воду - трал зацепился за ил.
10 час. 11 мин. - зацеп - опять ил.
11 час. 33 мин. - «Шквал» намотал трос на винт.
13 час. 17 мин. - трал зацепился за металлические обломки затонувшего судна, но судя по куску, который подняли не поверхность это очень старый корпус и лежит под водой очень давно. Дежурные водолазы сделали круговой поиск вокруг обломков, но больше ничего не нашли.
Обед, стучит компрессор, набивая аппараты, мы стоим на якоре и пока отдыхаем.
16 час. 04 мин. - зацеп за обломки, после осмотра оказалось, что корпус тот же.
16 час. 28 мин. - зацеп всё за тот же остов.
17 час. 06 мин. – зацеп. Этот зацеп осматривали две пары водолазов. После обсуждения пришли к выводу, что это место свалки.
На этом траление и закончили. Пока поднимали трос и сматывали
его в бухту наступил незаметно вечер, и мы взяли курс на Очаков. Все-таки большой участок дна протралили, причем тралили, захватывая протраленный ранее участок, с тем, чтобы не пропустить на дне ничего. И всё-таки разочарование – «Дельфин» пока не нашли. Возможно сказалась неудача траления, или может быть что-то другое, но капитан на следующее утро устроил побудку в шесть утра. Вставать не хотелось, да и утро било прохладное, даже умываться не хотелось, но надо. Пока ждали завтрака, сидели на корме и разговаривали.
А потом начался обычный день т.е. завтрак, переход, постановка на якорь. Подняли четыре вехи с грузами и тросами, разобрали и разложили вдоль бортов и после небольшого совета идём к бую №35. Там, севернее буя, лежит не дне три гальвано-ударные мины. Решили привязать к ним вешки, поставить на якорь лодку и сообщить военным. Предварительно проложили по дну три параллельных нитки троса. Вдоль каждой нитки идут два водолаза и осматривают дно. Сегодня мне пришлось идти под воду после обеда, в третьей паре. С часок после обеда мы отдохнули, а поток начали одеваться. Одевание, если погода хорошая, настоящая пытка. Оденешь шерстяное бельё поверх трико, потом гидрокостюм, груза, акваланг, ласты, нож, глубиномер, а солнышко тем временем старается и чувствуешь, как струйки пота стекает по телу. И когда уходишь под воду наступает огромное облегчение.
Работали рядом с капитаном. Глубина у одной вехи 10 метров, у другой 9,5. На мечте «Искателя» вывесили флаги; два нуля (траловые работы) и альфу (водолаз на дне). Мимо нас, огибая, проходят суде, а мы трудимся. Три раза переставляли вехи уходя каждый раз на 10-15 метров от канала. Нашли на дне только старую веху, её кто-то сбил и она затонула, и больше ничего на дне, разумеется бутылки и банки не в счёт. Вода до пяти метров тёплая и мутная от водорослей, а глубже температурный скачек вода холодная, но мутная уже от ила, видимость 5-4 метра, у дна течение. Дно - ил, и когда плывешь рядом с дном, то остается след диковинных вихрей от потревоженного ила, После таких погружения приходится отмываться и самому и мыть костюм.
И опять переход в Очаков, стоянка в порту. Утром подьем в 6.00. Боря Фатенков замеряет у каждого давление. Волны тихо плещют о сваи, кричат чайки, как всегда дерутся из-за рыбы. Вдоль пирса стоят рыбаки. Вокруг тихо, только откуда-то доносится крик петуха.
После завтрака пришли на точку, проложили три нитки троса на поплавках параллельно друг другу и стали погружаться. До обеда прошли четыре пары, нашли только старый ящик и ржавую трубу. Дно чистое и ровное. Это мы уже вышли за кромку канала. Перед обедом успели проложить ещё три нитки чуть в стороне от прежних. Дно илистое, глубина 10 метров, видимость 3- 4 метра. Дно чистое, без находок. Ещё одна пара ушла под воду, но так же ничего не нашла.
А следующее утро, 13 июля, был день нашего отдыха. По привчке проснулся рано, но вставать не хотелось полежал с открытыми глазами. Традиционный завтрак, и в десять утра взяли курс на остров Березань. Наш капитан решил устроить соревнование - заплыв на четыреста метров. шли в две очереди, молодые, а потом старички, После заплыва высадились на Березань и осмотрели достопримечательности острова. Древнегреческое поселение, памятник П. П. Шмидту, место его растрела, казематы артиллерийской установки. После осмотра осталось тягостное настроение - памятник Шмидту, построенный молодежью Николаева, Очакова и Одессы - находится в плачевном состояния. И хотя у подножья памятника цветы, стены стоят ободранные. Какие-то варвары-туристы посшибали буквы с посвятительных надписей памятника. А табличка на месте казни Шмидта разбита камнем. Прав был А. С. Елкин когда писал обо всем этом в своей статье «Огонь, а не пепел». С такими мыслями и вернулись на катер. Обед был еще не готов и мы купались, ныряли, ловили бычков. Я насобирал на дне мидий для наших рыбаков и сам решил поесть сырых мидий. Три штуки сьел, больше не смог. По всем закоулкам сидит команда - читает газеты. Сегодня мы, наконец, купили газеты и просвещаемся. После обеда игра в козла, проигравшие с мостика кричали в рупор ку-ка-ре-ку. К счастью вокруг не было ни души. Завтра меня, как знающего окрестности Очакова, посылают в местную командировку- искать в окрестных селах капитана тральщика КЭМТЩ-174 старшину 1 статьи Черного П.В..
Утром проснулся я сам, в 4.20 быстренько умылся, оделся, и забежал не камбуз чего-нибудь перехватить на дорогу. И сразу же побежал на рейсовкй катер «Юпитер» в носовой салон. Нашел свободную скамью и улегся спать до прихода на Покровские хутора.
Дремал и спал весь переход. У причала уже ждал автобус, и я сел на свободное кресло. Пассажиров было мало и сидеть было хорошо. Автобус вначале пошел в Покровку и только потом в Васильевку. В Васильевке, которая раскинулась на берегу лимана расположен рыбколхоз и весь внешний вид этого села производит гораздо лучшее впечатление чем Покровские хутора.
Мне сразу же повезло, автобус остановился у сельсовета и председатель бил на месте. Я поговорил с председателем, а затем с местными стариками и выяснил, что в Василъевке никогда П. В. Чёрный не жил, живет только брат погибшего кепитана «Дельфина», но он, т.е. брат, не знает точного места гибели «Дельфина». Правда, мне сказали, что в малой Черноморке живут несколько Черных, но есть ли среди них бывший командир тральщика - не известно. Малая Черноморка расположена рядом с Очаковым в сторону Одессы. Пришлось по неволе возвращаться. Автобус из Васильевки отойдет на хутора в 12.30 и я зашёл на причал, к рыбакам, узнать нет ли попутной лодки или катера до хутора или Очакова. К сожалению ничего не было. Тогда, распросив дорогу до хутора, я двинулся в обратный путь пешком. Примерно две трети пути дорога была хорошая, вдоль берега лимана, то через заповедник, то через пески невысоких дюн. Но на последнем участке пути стали попадаться болота. Пришлось раздеться, взять одежду в руки и идти через болота. Местами пришлось идти по пояс в воде, местами по циколотки в грязи и так раз семь, а в одном месте забрёл в камыши и так застрял, что вокруг ничего кроме камыша не было видно. Шел ориентируясь по солнцу, где-то кричали птицы, но ничего не было видно. Наконец вышел на сухое место. А когда увидел створные знак на Покровском редуте, сразу же обрадовался. Добрался до редута, выстирал носки в лимане, сам искупался. Посидел, отдохнул и пошел к причалу.
Эта дорога заняла у меня три часа с лишним. А у причала стоял катер «Гвардеец» - рыбнадзора. Они как раз собирались в Очаков и я с ними уже в 13.30 был в Очакове. Есть и пить хотелось страшно, сказывался режим. Я ведь ушел не нозавтракав, хорошо, что сохранил плитку шоколада, которую нам выдали три дня назад после трудного дня. Так на этом шоколаде и проходил пол-дня. Поэтому первое, что сделал, когда пошел в город - это посетил кафе. После еды вернулся в порт, зашел в душевую и смыл с себя всю дневную соль, сел на солнышке и стал ожидать «Искатель».
Доложил команде о своих странствиях, и решили, что на следующий день мне надо идти в М. Черноморку. А в награду за мои хождения капитан обещал отпустить меня под воду две раза в один день. Следующее утро началось для меня хорошо. Встал я со всеми, позавтракал. А потом, одевшись в береговую одежду, пошел в М. Черноморку разыскивать Черного. По берегу лимана, уже точнее по берегу Очаковского залива, по которому я шел, ходу было один час и пятнадцать минут. Найти Черного было довольно просто, спросил у одной старушки, спросил у другой и мне показали дом, в котором живет Черный. Живет Черный, да не тот, просто однофамилец, хотя он утверждает - дальний родственник тому Черному. Поговорили мы о том, о сем, а потом он меня проводил к бывшему смотрителю маяка. Тому самому, который вытащил из воды единственного уцелевшего человека с «Дельфина» в 1944 году. Смотрителя, правда, пока не было, он был на рыбалке. Посидел у него во дворе, а спустя часик появился и он сам. Но разговор ничего нового не дал. Место он показать мог только приблизительно, ведь прошло уже с тех пор больше тридцати лет. Так и пришлось возвращаться в Очаков ни с чем. Когда уже подходил к причалу, смотрю, «Искатель» все ещё у причала. Время как раз подходило к обеду я и забежал на катер. Узнав, что обед будет примерно через час, я, оставив одежду на катере и переодевшись в робу, решил сбегать в местную рыбачью артель попытаться там что-нибудь выяснить. Но рыбаки, как и положено рыбакам, завелись с пол-оборота и начали показывать места гибели «Дельфина» от острова Майский, до острова Березань. При этом они так бурно спорили между собой, что казалось дело вот-вот дойдет до рукопашной. Поблагодарив за столь интересное интервью, я ни с чем вернулся на катер. А катер все еще стоял у причала потому что у нас подошли к концу запасы картошки и сахара. В этом году в Очакове очень плохо с продуктами. В магазинах пустота. Но Борис придумал отличный способ добыть продукты. Пошел к первому секретарю ВЛКСМ Очакова и тот тут же позвонил куда-то. В результате почти из-под прилавка продукты мы смогли закупить и доставить на борт «Искателя».
После погрузки вышли в море, к месту погружений. Нашли только какой-то деревянный обломок, может быть от мачты или от крышки трюма, так толком и не выяснили. А вечером, после ужина, Володя Туровский взял в руки баян и начал играть. Вокруг тишина, море как зеркало, в стороне светит луна и лунная дорожка бежит вдаль. Мы сидели и слушали как Туровский играл мелодии за мелодией, Вспоминали, как под вечер, когда последняя пара готовилась идти под воду, вдруг стали раздаваться металлические удары по корпусу катера. Нервы были у всех малость напряжены от поиска мин, все стали прислушиваться. Обошли на ялике вокруг катера - ничего. Тогда дежурный водолаз ушел под воду делать осмотр. Когда Витя Адеев появился, то сообщил радостную весть: болты, крепящие руль к фланцу, ослабли и руль от волн болтался и бил о днище.
Пришлось стопорить гайки, и крепить руль цепочкой, так, на всякий случай. Но самое смешное было на берегу. По пути на рынок, я забежал в адресный стол и там узнал, что в николаевской области П. В.Черный не проживает, выходит все мои поиски на берегу, были заранее обречены на неудачу.
Как-то просматривая подшивку журнала «Вестник древней истории» за 1972 год, я нашел там следующую интересную запись об острове Тендра. В 1824 году на северном мысу Тендры была сделана находка древностей, вызвавшая в своё время оживленные отклики в печати. В тот год группа матросов под командой капитана Критского, посланная на Тендру строить маяк, раскопала на северней оконечности косы, примерно в 40-45 метрах от восточного берега, зольный холм диаметром около 57 метров и высотой около 1 метра, В нем были найдены обломки античной керамики, фрагменты мраморных рельефов, посвятительные надписи и более 800 монет 44 греческих городов, боспорских и франтийских династов, а также римских императоров. Самая поздняя монета - императора Валента –датируется 364 годом. Перечисленные неходки, а также восстановленные в двух надписях имена Ахилла позволили убедительно связать ученым открытый памятник со святилищем Ахилла, которое упоминается еще Страбоном. Любопытно то, что из пяти посвятительных надписей на Тендре одну поставил кормчий, вторую моряк из Боспора, а в третьей было описано благодарственное приношение за спасение. Вполне возможно, что святилище Ахилла на оконечности Тендры замыкало опасный участок плавания, изобиловавший низкими обмелыми берегами. мелями и ветрами. И это вряд ли было случайным, что размещение святилища было на восточной стороне северной оконечности Тендровской косы. Ведь обогнув мыс Тендры, суда всегда могли найти здесь убежище.
Мы сами неоднократно прятались здесь точно таким образом от непогоды. Естественно, что мне, человеку XX века, захотелось побывать там я увидеть своими глазами святилище Ахилла, место, где древние моряки прятались от непогоды две тысячи лет тому назад, т.е. место, которое может поспорить своим возрастом со многими примечательными местами древнего мира.
И вот, наконец 17 июля, поскольку поиск «Дельфина» оказался неудачным мы взяли курс на Тендру. Решили, как говориться, сменив обстановку, отдохнуть. Ведь у берегов Тендры лежит «Фрунзе», «Тайфун», «Чесма», «Колхозник». После лимана, здесь вода кажется абсолотно прозрачной. Сквозь толщу воды просматриваются медузы, маленькие и большие. Волнения почта нет, слабый ветерок, безоблачное небо. И когда погрузился под воду, почти сразу же увидел эсминец «Фрунзе». В руках у меня был бокс с кинокамерой и осматривая эсминец, я заодно снимал и ребят, которые были рядом. «Фрунзе» ещё сильнее разбило за прошедший год штормами, корпус сильнее зарос водорослями и губками. Везде снуют крабы, выставив для острастки свои клешни. Наверно через несколько лет корпус эсминца окончательно засосёт в грунт и уже ничего не останется от когда-то красивого и грозного корабля. Лишь рыбам здесь привольно. И мы быстро наловили перу ведер бычков, а потом восемь человек засело за чистку рыбы. Часть отложили посолить (покрупнее), а мелкую пустили на уху. На камбузе вахту нёс Витя Адеев и он, расспросив о подробностях, начал готовить уху. Наш боцман Олег Свистунов, дал ему совет высыпать в кастрлю набор специй для ухи, а соль добавить по вкусу. Но Витя все перепутал и вначале посолил по вкусу, а затем высыпал специи, тоже с солью, вечером прозвучал судовой колокол, созывая всех не ужин. Мы, попробовав ухи, начали высказывать свои мнения о кулинарных способностях Витюши, но он, думая, что мы его разыгрываем, смеялся. Но как потом смеялись мы, когда он налил порцию уха себе и глотнув первую ложку, на несколько секунд замер скривив рот. мы долго не могли успокоиться, но все-таки уху съели.
А на след утро день выхода в море нам не дали. Шли военные ученья. Команда отдыхала и я решил сходить к святилищу Ахилла. Идти надо было туда километров шесть-семь, день был жаркий, и я не смог уговорить пойти никого. Пошел один. Когда пришёл, наконец, к северному маяку, то забрался по ступенькам на верх и осмотрелся. Нигде не было видно зольного холма. Виднелись лишь места, где брался грунт для насыпки основания маяка. На всякий случай я спустился вниз и исходил вокруг все подозрительные бугорки. Нигде святилища не было. Возможно, еще тогда, в 1824 году при постройки маяка, этот холм срыли и перенесли к маяку. Во всяком случае сейчас ничто больше не напоминает о месте, где спасшиеся древние моряки приносили жертвы Ахиллу за свое спасение, а жаль.
На следующий день, поскольку в Тендровском заливе работать нельзя, мы пошли к Кинбурнской косе, на минный заградитель «Колхозник». Я никогда бы не поверял, что посреди залива, когда вокруг не видно земли, может оказаться так много комаров. Они лезли всюду, в глаза, в уши, в нос, а рот нельзя открыть - тут же приходится сплевывать несколько комаров. Вся команда быстро выстроилась на палубе, на самых ветренннх местах, только так можно было спастись от комариного нашествия. Лишь при подходе к берегу,
мы вздохнули свободно. Все оставшиеся комары ринулись на берег в плавни, а мы под воду, на «Колхозник» ловить крабов и собирать рапанов. Я если повезёт, что-нибудь с «Колхозника». Вода была прозрачная и я решил заснять «Колхозник». Но в спешке, небрежно собрал бокс, и уже находясь на дне обнаружил в боксе воду и довольно много, во всяком случае кинокамера была залита. Пршлосъ срочно выходить на поверхность. Разбирать кинокамеру, промывать в бензине, сушить и собирать, но киноплёнка вся слиплась и пропала. А тем временем ребята собирали рапанов и крабов. И тут Володя Туровский нашёл пулемёт. Точнее он среди обломков увидел рыльце пулемета. Начали осторожно раскапывать и освобождать от обломков а оказалась, что это сдвоенный зенитный пулемет «максим» лежит уже в машинном отделении, на машинном телеграфе, заваленный обломками, листами палубы и трубами. Два дня раскапывали пулемёт вместе с турелью а станиной. Вокруг острые кромки обшивки и, чтобы не порвать гидрокостюмы, работали без них. Вроде бы за работой и не замечаешь воды, но тело настолько охлаждалось, что еще долго потом, на палубе, под солнцем, стучишь зубами. И все таки нам удалось освободить пулемет, привязав к нему конец, потащили его волоком по дну. Я плыл впереди, снимая эти кадры, когда в облаке ила двое водолазов, как бурлаки на себе волокли пулемет. Что же, поработали на славу: сдвоенный пулемет, два цинка патронов, гильза от 76-мм орудия, машинный телеграф с надписями «Вперед – Назад» и даже шашку тола, правда тол пришлось выбросить.
Когда пулемет был поднят и перенесен на бак, мы дружно принялись за очистку пулемета от ракушек и ила. Смазав затем весь пулемёт солидолом, чтобы не ржавел, закрепили его на рубке «Искателя».
Так с «максимами» на рубке мы и возвратились в Николаев.