Нактоуз с эсминца

 

Посмотреть крупнее
Компас с "Фрунзе"

   Александр Артамонов привычным поворотом головы приблизил маску к манометру. Всего 40 атмосфер. Маловато. "Буду реже дышать и еще протяну", подумал он и со своим неразлучным фотобоксом поплыл вдоль борта эсминца. В одном из провалов внимание аквалангиста привлекла тумба с колпаком. Втиснувшись в отверстие по пояс, он ощупал ее руками. Тумба оказалась деревянной. "Неужели нактоуз?!" - мелькнуло в уме. Водолазный нож разрешил все сомнения. Артамонов нащупал 127 - миллиметровый магнитный компас! Со своей драгоценной ношей на последнем вдохе он поднимается на поверхность. Компас оказался совершенно целым и, хотя почти четверть века пролежал в воде, работал, между прочим, точнее нашего судового5.

В кормовом кубрике

Посмотреть крупнее
Экспедиционное судно"ДОСААФ-204"

   Медленно двигаюсь над кораблем. Взрывом разметана вся центральная часть корабля, повалена огромная мачта, снесена боевая рубка. В диком хаосе искореженного железа угадывались детали и узлы судовых машин, разорванные трубопроводы, электрические кабели... До неузнаваемости обросшие ракушками, но все еще грозные стоят на уцелевших частях палубы 102-миллиметровые орудия главного калибра, с задранными вверх стволами, и направленные в сторону берега длинные желоба торпедных аппаратов. Повсюду валяются стреляные гильзы, говорящие о том, что корабль вел ожесточенный бой.

    Проплываю над палубой. Вижу под собой зияющее круглое отверстие люка. Неужели это вход в кормовой кубрик? Пробую втиснуться в него, но где там с аквалангом!

    Опускаюсь глубже. Скоро нахожу широкую пробоину. Включив фонарик, осторожно проплываю внутрь. Помещение обширное: луч фонарика не в состоянии пробиться до переборки. Каждое движение ласта поднимает целые тучи ила, и тогда приходиться двигаться на ощупь.

    Иллюминаторы закрыты бронекрышками. Их удалось открыть, и в кубрике сало светлее. Толстое стекло испещрено трещинами, но все же выдержало натиск взрывной волны.

    Вдруг сверху послышался приглушенный, булькающий крик. Поднимаю голову, и вижу над собой светлое пятно люка, того самого, через который я пытался проникнуть сюда сначала. Ухватившись за его края руками и просунув голову, кто-то заглядывает внутрь. Да это же Артамонов. Он кричит, чтобы я выходил на поверхность.

    Подаю Артамонову через люк два плафона с решеткой и плыву к выходу. В луче фонарика что-то блеснуло. И вот у меня в руке две слипшиеся вместе столовые ложки из нержавеющей стали. Когда позже ложки рассматривали ребята, кто-то воскликнул:

    - Смотрите! Вот здесь фамилия!

    Одна из ложек пошла по рукам, и каждый убедился, что на ней надпись: "ПОРТНОВ"...

Под волнами

Сентябрь 1970 года.

Посмотреть крупнее
Положение "Фрунзе" на грунте

    ... Его полукруглая корма темной громадой возвышается над песчаным барханистым дном. Винтов не видно - они засели глубоко в грунте. Едва заметны следы кормовой надписи: "ФРУНЗЕ" и контуры пятиконечной звезды. Слой мидий на этих местах был тоньше, да и размерами они были поменьше. Еще в первую экспедицию ракушки старательно соскребли, чтобы снять массивные литые буквы и кормовую звезду. Немного выше, на палубе, свернутое набок 102-миллиметровое орудие, громадные кнехты, сдвинутая крышка круглого люка. Через четыре или пять метров палуба круто обрывается вниз. Там невероятный хаос из ржавого искореженного железа. Настоящие "металлические" джунгли. Вместе перемешались многочисленные трубы, кабеля, свернутые в спираль мощные швеллера-жесткости, рваные листы обшивки. И все это покрыто толстым слоем ракушек и бурыми низкорослыми водорослями. Время и морская вода довершили разрушения, причиненные бомбами, корпус во многих местах развалился на стороны. Бездонными кажутся громадные темные провалы в палубе. Видны холодные, мертвые котлы и машины корабля...

    Тот, кто хоть раз побывал на затонувшем корабле, обязательно испытывал непередаваемое чувство волнения и какой-то щемящей тоски. Нечто подобное человек испытывает в разрушенном мертвом городе. Унылый пейзаж оживляли только крупные непуганые бычки, и неторопливые, уверенные в своей силе, крабы. Было их здесь великое множество.

    Анатолий неторопливо и осторожно плыл среди обломков "Фрунзе". Заглядывал в каждую подозрительную щель, иногда проплывал под сохранившимися сводами палубы. Сейчас нужны напряженная внимательность и крайняя осторожность. Все предметы здесь потеряли привычные очертания и внешний вид. Очень легко не распознать и пропустить ценную находку. Часто попадаются стреляные гильзы и целые, неиспользованные снаряды. Боезапаса среди обломков сохранилось много... Повсюду торчат острые, как бритва листы металла. Такими их сделала коррозия. Многие тяжелые узлы арматуры держатся на "Честном слове", готовые в любую минуту рухнуть. Об этом ни на секунду нельзя забывать.

    Видимость под водой не велика - всего метра три-четыре. Ориентироваться нелегко. Стоит отклониться немного в сторону - и бесформенные глыбы металла растворяются в зеленоватом тумане. Корабль разрушен до основания, и трудно в клетках памяти соединить весь этот хаос в единое целое тело. Но сделать это необходимо, чтобы не искать впустую, надеясь на счастливую случайность.

    Носовой кубрик и офицерские каюты разворочены взрывом и завалены упавшими обломками. Из якорных клюзов свесились звенья массивной цепи, тут же, присыпанные песком, лежат огромные, тяжелые якоря. Анатолий стал рассматривать развалины матросского кубрика со стороны левого борта. Неожиданно его внимание привлек выступающий из ила угол какого-то металлического ящика. Сверху он был загроможден изогнутыми трубами и кусками железа. От волнения чаще застучало сердце. Неужели, наконец, повезет? Руками стал разгребать ил и вдруг обнаружил в стенке ящика отверстие. Не без труда рука просунулась внутрь, и почти сразу же пальцы ощутили твердый предмет треугольной формы...

 

 

   
 
  5 - Этот компас до сих пор находится в экспозиции клубного музея. - прим. ред.